ПРОРОЧЕСТВА СБЫВАЮТСЯ

Он первым среди писателей придумал собственную невероятно логичную вселенную. И сегодня мы вполне можем сказать, что автор "Человека-амфибии" во многом предопределил будущее. Его предсказания и размышления о том, готово ли человечество к научным открытиям, — в материале РИА Новости к 140-летию со дня рождения Александра Беляева.

Справочно:
Александр Романович Беляев ( 16.03.1884 Смоленск, Российская империя – 06.01.1942 город Пушкин (Царское село), СССР) — русский писатель-фантаст, репортер и адвокат, журналист.
Один из основоположников советской научно-фантастической литературы, первый из советских писателей, целиком посвятивший себя этому жанру.

Гении в плену у честолюбцев

Нейрофизиологи ломают голову над тем, как устроен наш мозг, где находятся пределы сознания и есть ли они. Беляев метафорически уложил эти размышления в два сильнейших образа — голова без тела и мозг без тела. Все началось с рассказа "Голова профессора Доуэля", который писатель позже переработал в роман. Смертельно больной ученый продолжает жить как отдельно существующая голова. Так появляется образ гуманиста и прогрессиста, отчаянного борца с несправедливостью, который попадает в полную физическую зависимость от своего ученика — циничного и честолюбивого Керна.
В повести "Хойти-Тойти" из цикла о профессоре Вагнере Беляев идет еще дальше. Спасают уже не голову, а лишь мозг ученого, который поддерживают с помощью питательных веществ. В результате он подрастает в объеме и впихнуть его в черепную коробку уже невозможно, поэтому его пересаживают в голову слона. Перед читателями разворачивается целая череда приключений вчерашнего человека, заключенного в теле огромного животного. И самое сложное здесь — доказать окружающим, что мощный разум вполне может быть и у тех, кто не выглядит как человек.

Беда не в том, что человек произошел от животного, а в том, что он не перестал быть животным. Глупым, злым, неразумным
А. Беляев

Трагедия сверхлюдей

Иные, отличные от других людей существа, появившиеся в результате хитроумного научного эксперимента или родившиеся с некоей природной аномалией — любимые герои фантаста. Ихтиандр из "Человека-амфибии" — смертельно больной мальчик, которого спасает гениальный доктор Сальватор, пересаживая жабры акулы. Теперь он может жить как на суше, так и под водой. И, естественно, корыстные люди воспринимают его не только как чудо, но и способ добраться до несметных сокровищ морских глубин.
Ариэль из последнего романа Беляева — молодой человек, научившийся летать в результате сложного научного эксперимента. Как и Ихтиандру, ему нет места в мире, где ценят исключительно материальное, людям не до погружения в тонкости необычной человеческой души. Ариэль тоже становится изгоем и из романтического героя превращается в трагического.

Автор показывает, что сверхспособность всегда соседствует с какой-то сверхслабостью, абсолютного совершенства добиться сложно или даже невозможно. И социум должен сохранить таких необычных людей, договориться с ними, а не использовать как орудие для достижения низменных целей.

Писатель подчеркивает: именно ученые делают из человека сверхчеловека. Эксперименты докторов Сальватора и Хайда порой очень напоминают нынешнюю работу со стволовыми клетками и даже коллайдерами.

Борьба и алчность обращают высочайшие открытия в зло, увеличивая сумму человеческого страдания
А. Беляев

Условная заграница

Действие в произведениях Александра Беляева всегда разворачивается в условных заграничных, обязательно капиталистических странах. И они попадают под прицел социальной сатиры писателя. Он прямо говорит, что изолированное общество обречено — как в "Острове погибших кораблей":—"Изысканно одетые мужчины, еще вчера с галантной любезностью оказывавшие дамам мелкие услуги, теперь топтали тела этих дам, пробивая кулаками дорогу к шлюпкам."

И прислушаться бы тут всем апологетам "культуры отмены": невозможно открещиваться от остального мира, полагая себя лучше остальных.

Беляев — великий гуманист. Даже в свои последние дни, в ленинградской блокаде, страдая от болезни и голода, он неизменно сохранял веру в силу человеческого духа и разума, науки, которая, в свою очередь, невозможна без ясных и твердых моральных устоев.

Я не имею обыкновения мешать другим, если другие не мешают мне
А.Беляев